Назад, в СССР.
Направление российской экономической политики на ближайшие годы определилось еще весной, когда президент в своем послании анонсировал создание целого ряда госкорпораций, а позже первый вице-премьер Сергей Иванов развил идею в своем выступлении на Санкт-Петербургском экономическом форуме
Сегодня госкорпорации одна за другой лепятся из подручного материала, учреждаются федеральными законами, получают щедрое финансирование и начинают функционировать.
Огласите весь список
Решать эти корпорации, по замыслу их создателей, должны самые разнообразные задачи — от строительства и ремонта инфраструктурных объектов (созданный на базе Внешэкономбанка Банк развития) и ремонта ветхого жилья (Фонд содействия реформе ЖКХ) до подъема отечественного авиа(Объединенная авиастроительная корпорация — ОАК) и судостроения (Объединенная судостроительная корпорация — ОСК). Нелегкую задачу поднимать российское машиностроение (вместе с активами «Рособоронэкспорта» и деньгами из того же Стабфонда) возьмет на себя корпорация «Российские технологии». На острие научной мысли будут действовать сразу три структуры: «Роснанотех» должен обеспечить лидерство страны в области нанотехнологий; корпорация, в которую будет преобразован «Росатом», займется ядерными проектами; Венчурная компания примет на себя ответственность за все прочие новые технологии и будет своеобразной страховкой на случай, если две первые не справятся с задачей вывести страну в число мировых технологических лидеров.
А еще создаются Фонд национального благосостояния, который поддержит рушащуюся пенсионную систему, и Олимпийская корпорация, которая к моменту проведения зимней Олимпиады 2014 года в Сочи должна превратить этот город и его окрестности в спортивно-оздоровительное чудо света.
Ищем логику
При этом логику в том, как строятся российские госкорпорации, иной раз понять чрезвычайно сложно. Скажем, «Ростехнологии», в основу которых лег «Рособоронэкспорт», будут включать в себя помимо оборонных заводов еще и «АвтоВАЗ», к производству вооружений имеющий весьма опосредованное отношение. Зато производители российских военных самолетов, которыми с успехом торгует «Рособоронэкспорт», вместе с гражданским авиастроением слиты в ОАК. С некоторой натяжкой тут еще можно углядеть определенную логику, но если ей следовать, то вертолетный холдинг логично было бы прилепить ко всему, что летает. Но не тут-то было, он войдет в «Ростехнологии».
Да и с функциями, которые возложены на каждую конкретную структуру, нередко возникает путаница. Скажем, Банк развития должен не только финансировать строительство и реконструкцию инфраструктуры — дорог, морских и аэропортов и т.д., — но и заниматься поддержкой приоритетных отраслей экономики, в каждой из которых уже трудится или в ближайшее время начнет трудиться по собственной госкорпорации. Между создаваемыми структурами уже ведется борьба за наиболее привлекательные с коммерческой точки зрения активы и проекты, а когда вся эта система начнет функционировать, борьба будет только обостряться.
Расходы по-советски
В настоящее время, по словам будущего главы «Ростехнологий» Сергея Чемезова, в рамках госкорпораций тратится около 800 миллиардов рублей. Буквально на этой неделе в первом чтении принят федеральный закон об Олимпийской корпорации, которая получит почти 200 млрд государственных рублей, и цифра Чемезова дорастет до триллиона. Процесс на этом, конечно же, не остановится. Благодаря консервативной политике российского Минфина и необыкновенно благоприятной конъюнктуре на мировых рынках, у страны скопилось в Стабилизационном фонде более 3,5 трлн рублей. Собственно, все создаваемые в последнее время госкорпорации должны стать теми механизмами, которые помогут нынешним властям потратить эти деньги в соответствии с их представлениями о «геополитических интересах» страны, «столбовых дорогах» развития мировой экономики, «прорывных» отраслях и технологиях.
Один из идеологов внедрения госкорпораций Сергей Чемезов, недавно выступая перед представителями предприятий машиностроения, заявил: «Государственные корпорации стали тем инструментом, который (во многих странах) позволил реализовать потребности многих стратегических отраслей экономики в госинвестициях на фоне неспособности государства быть эффективным инвестором, а также квалифицированно распорядиться вложенными средствами. Вместе с тем госкорпорация — это надежная узда, сдерживающая безудержную рыночную стихию, погоню за сверхприбылями даже в ущерб стратегическим интересам страны». Сказано, конечно, красиво, только не совсем ясно, почему чиновник, поставленный во главе той или иной госкорпорации, будет профессиональней и эффективней тратить государственные деньги, чем чиновник, распределяющий бюджетные средства. Разница между ними в том, что об исполнении бюджета исполнительные органы власти (по крайней мере формально) каждый год 
отчитываются перед парламентом, а госкорпорации будут этой неприятной формальности лишены. Не совсем также ясно и про «узду», которую госкорпорации должны надеть то ли на рынок, то ли на себя. Поскольку в своих интервью Чемезов периодически называет госкорпорации некоммерческими структурами, то все же остается надеяться, что на себя. В таком случае не совсем ясно, что будет критерием эффективности их деятельности.
Сегодня в России создается десяток «пылесосов», которые будут высасывать из экономики страны излишки доходов, полученных от торговли нефтью, и перераспределять их сообразно с некими довольно туманными соображениями о том, что полезно и что вредно для страны. Проблема в том, что в какой-то момент может оказаться, что излишков больше не осталось, а бросить на половине проекты, в которые будут уже вложены триллионы, рука ни у кого не поднимется. Собственно, ни Сергей Иванов, ни его тезка Чемезов, ни прочие идеологи госкорпоративной России ничего нового не придумали. Самой большой госкорпорацией, питавшейся доходами от продажи сырья, был советский народнохозяйственный комплекс с его непомерно раздутой оборонной составляющей. Два десятилетия назад эта система доказала свою несостоятельность, и нет никаких оснований надеяться, что на сей раз получится как-то иначе.
