Куба стоит на пороге смены вех. Уже год как журналисты задаются вопросом : где Фидель Кастро, что с ним? Мало того что лидера кубинской революции уже год не видели на публике, так он и никак не отозвался на декабрьское решение президента США восстановить отношения с Кубой после 50 лет блокады. Тот факт, что формально вся полнота власти в стране у его брата Рауля, который приветстовал смену курса США, — остроты вопроса не снимает. Кубинские эмигранты из Майами, в том числе и потомки тех, кто потерял все на «острове Свободы», когда к власти там пришли левые, пакуют чемоданы: они могут теперь безопасно приехать на землю предков. Где дефицит всего и вся, как было в СССР, а права и свободы по-прежнему овиты колючей проволокой. О кубинских уроках — известный америкнский журналист, чьи деды и прадеды похоронены на Кубе, а сам он вырос и начал свою репортерскую карьеру в Майами: эту историю Дэниел Уильямс* написал специально для The New Times
Если вы выросли в Майами, ваша жизнь так или иначе связана с длинной и печальной историей под названием Куба. С момента прихода Фиделя Кастро к власти я наблюдал приливы кубинской эмиграции. Я видел, как многие беженцы, бросив дома все имущество, высаживались в новой стране буквально с пустыми руками. Эмигранты, попытавшиеся отвоевать у Кастро Кубу во время операции в заливе Свиней**, жили в Майами. Рядом с Майами были размещены во время Карибского кризиса американские ракеты, нацеленные на Кубу. В дальнейшем именно в Майами планировались заговоры против Кастро, на улицах города нередко шли демонстрации протеста против кастровской политики: новости с Кубы вначале доходили до Майами, а потом уже — до остальной Америки. В итоге Майами стал крупнейшим после Гаваны городом с кубинским населением — больше полумиллиона человек к концу 70-х годов. Все это — во-первых.
А во-вторых, многим обитателям Майами именно Куба преподала, возможно, самые важные уроки в жизни. И сейчас речь пойдет о том, какие из них пришлось усвоить лично мне.
Урок 1: Революция пожирает своих детей
Моя мать родилась в Гаване, в 1946 году вышла замуж за американца и никогда больше не возвращалась на родину. Но в Майами всегда можно было слушать кубинское радио — ведь Гавана находится всего в двухстах милях отсюда. Помню, как мама слушала кубинскую радиостанцию в первые дни нового 1959 года, когда отряд Фиделя Кастро триумфально вступал в Гавану. Мама сказала тогда: свергнутая власть Батисты была коррумпированной — новая власть, возможно, будет лучше. Впрочем, добавила она, Куба пережила уже столько потрясений, что предсказать что-либо невозможно.
Через шесть месяцев мне исполнилось 10 лет, и я поехал на Кубу повидать дедушку: в 59-м кубино-американские отношения еще не настолько ухудшились, родители без колебаний отпустили меня в город Камагуэй, расположенный в центральной части острова. Все жители города выглядели абсолютно счастливыми, покупая продукты в магазине, они говорили: Gracias Fidel («Спасибо, Фидель»). Даже я сказал это, купив бутылку «Кока-колы». Город был полон бородатых молодых людей в военной форме с винтовками на плече. Они были героями, и все приветствовали их возгласами «Вива, революция!» и «Вива, Фидель!»
Однажды в город приехал Кастро и выступил на митинге на бейсбольном стадионе. Бабушка взяла меня с собой на митинг, даже отпустила к сцене, чтобы я мог пожать руку великому человеку — у Фиделя тогда не было никакой охраны.
В другой раз меня подвели к человеку по имени Убер Матос, военному коменданту провинции Камагуэй и уроженцу этих мест. Он носил густую бороду и был весьма популярен в народе. Ему я тоже пожал руку. Потом я встретил его на карнавале и подбежал к нему как к старому знакомому, но он, судя по всему, меня не запомнил.
Но в октябре того же года Матоса арестовали и посадили в тюрьму на 20 лет — за «контрреволюционную деятельность». На суде свидетельские показания давал лично Фидель Кастро. Мама объяснила мне: Матос был социалистом и демократом и выступал против все более коммунистической по характеру политики Кастро. И поскольку Матос был популярным героем революции, Фидель решил от него избавиться.
Убер Матос (слева) и Фидель Кастро во главе отряда, вступающего в Гавану, январь 1959 года
Урок 2: Революция порождает беженцев
В Майами, тем временем, появились кубинские беженцы: первые несколько тысяч были либо напрямую связаны со свергнутым режимом, либо являлись в той или иной степени политическими противниками Кастро. Во вторую группу вошли крупные землевладельцы, лишившиеся своих латифундий. За ними последовали владельцы большого и малого бизнеса, ремесленники и торговцы — Фидель отобрал у них все, включая их собственные дома.
Среди прибывших в Майами оказались и родственники моей матери — и вполне обеспеченные, и те, что победней. Многие из них сначала поселились в кварталах вдоль Восьмой улицы на юго-западе города — этот район вскоре стали называть «Маленькой Гаваной». Мама брала меня с собой, когда ходила в гости к своей родне и к другим людям, которых мы видели впервые в жизни, — пить кофе. Все они были уверены, что вернутся на Кубу через год-другой…
К середине 1960-х жизнь на Кубе стала невыносимой уже не только для богачей и представителей среднего класса. Захотел уехать с острова и мой дедушка, который к тому времени уже вышел на пенсию, успев продать свою маленькую гостиницу, — до этого он и не помышлял об эмиграции. Но регулярные авиарейсы с острова прекратились еще в 1962 году — теперь попасть в Майами было не так-то просто. Некоторые кубинцы уплывали на свой страх и риск по морю. Были также случаи захвата самолетов. В 1967-м президент США Линдон Джонсон договорился с Кастро о так называемых «авиарейсах свободы», которыми сначала могли воспользоваться родственники тех кубинцев, которые уже жили в США, — мой дедушка оказался в их числе. Однажды утром мама услышала его имя — Хуан Гарсия Родригес — в списке, переданном по радио, и бросилась в аэропорт его встречать: последние семь лет жизни дед прожил с нами в Майами.
Урок 3: Великие державы не всесильны
В октябре 1962 года военно-морские силы США блокировали Кубу, чтобы не пустить на остров советские ракеты. Все ожидали войны. Хрущев и Кеннеди все-таки договорились: ракет на Кубе не будет. При этом никто не знал, что в секретной части договоренностей американцы обещали никогда больше не пытаться оккупировать Кубу.
В декабре 1962-го пленные кубинские боевики были возвращены в Майами в обмен на продовольствие, лекарства и денежный выкуп. Президент Кеннеди приветствовал их на митинге, устроенном на местном футбольном стадионе. Моя мать работала тогда переводчицей на испаноязычной радиостанции. Кеннеди пообещал, что вскоре флаг «бригады 2506» (десантного подразделения кубинских эмигрантов-контрреволюционеров. — NT) будет развеваться над «свободной Гаваной». Но этого не случилось. С тех пор большинство кубинцев в Майами потеряли доверие к Демократической партии США, а мама призналась мне, что считает Кеннеди пустомелей, «хотя он и очень симпатичный мужчина».
Убер Матос в эмиграции в наши дни — на фоне бюста Хосе Марти, Майами, 2006 г.
Урок 4: Диктаторы заставляют себя ждать
В конце 70-х я начал работать рассыльным в газете «Майами ньюс»: носил бумаги от репортеров к редакторам и обратно — и те, и другие не обращали на меня никакого внимания, разве что иногда просили принести им кофе. И тут вдруг Фидель Кастро решил пригласить на остров иностранных журналистов — дабы показать всему миру, с каким гостеприимством готовы принять на острове бывших кубинцев, если те надумают вернуться. Оказалось, что в редакции один я свободно говорю по-испански: рассыльного, который до этого успел опубликовать только пару некрологов, тут же повысили в должности до репортера и отправили в Гавану.
Шел 1978 год. На Кубу пришлось лететь через Ямайку. В Гаване была назначена пресс-конференция Фиделя, правда, без указания точного времени. Журналистов привезли во Дворец революции, где им пришлось прождать команданте четыре часа — за это время я успел вздремнуть на «дворцовой» скамейке. Сама пресс-конференция длилась ровно вдвое меньше — все это время Кастро убеждал кубинских эмигрантов навестить родину.
 |
| Демонстрация в поддержку Фиделя Кастро во время «посольского кризиса», Гавана, апрель 1980 года
|
Урок 5: Диктатура часто преподносит неожиданности
Клич, брошенный Кастро, был услышан: Кубу наводнили кубинцы из Майами; они были дорого одеты и показывали «аборигенам» фотографии холодильников, полных еды. «Аборигены» были сражены наповал, Америка стала восприниматься как земля обетованная. Кубинцы начали строить плоты и воровать рыбацкие лодки, чтобы перебраться в США. У многих за рубежом это вызвало шок: мир был убежден, что кубинцы вполне довольны жизнью в своем полицейском государстве, особенно учитывая бесплатную медицину и образование.
28 марта 1980 года три кубинца на машине протаранили ворота посольства Перу в Гаване и попросили политического убежища. Взбешенный Кастро потребовал немедленной выдачи беглецов, но перуанцы отказали вождю. Тогда Кастро убрал от посольства охрану и практически предложил кубинцам штурмовать здание. Те с легкостью согласились: 10 800 человек вскарабкались на стены и… тоже попросили политического убежища. Это стало первой серьезной угрозой режиму Кастро с 1962 года.
Урок 6: Диктатура демонизирует несогласных
Во время «посольского кризиса» власти Кубы начали выдавать въездные визы иностранным репортерам. Тогда я уже работал в штате «Майами геральд», и меня срочно отправили в Гавану. Сотрудники посольства Перу установили громкоговорители, через которые сутками напролет транслировали патриотические песни. Фидель назвал спрятавшихся за стенами посольства беженцев «мразями», а «народные революционные комитеты» быстро организовали акцию протеста гаванцев у стен посольства. Это был удивительный сеанс политического сюрреализма: толпа весь день маршировала по улицам возле посольства Перу, хором выкрикивая оскорбления в адрес спрятавшихся за стенами беженцев.
В какой-то момент я пристроился к марширующим и по дороге в центр города увидел на одном из домов рукописный плакат с надписью «Здесь живет мразь». На следующий день я зашел в этот дом. Там забаррикадировалась семья с пятью детьми: до этого они пробрались на территорию перуанского посольства, но затем воспользовались официальным разрешением вернуться к себе домой. Однако их соседи, провоцируемые агентами спецслужб, закидали дом тухлыми яйцами и всю ночь стучали под окнами в кастрюли. Все это время осажденные питались только недозрелыми манго.
Вслед за мной, примерно через 20 минут, в дом пришли полицейские, а на следующий день, несмотря на официальную аккредитацию, я был выслан с Кубы.
Сам остров, между тем, бурлил. Кастро объявил: все кто хочет покинуть Кубу, могут прибыть в порт Мариэль, откуда им якобы разрешат отплыть куда глаза глядят. Тем временем в Майами кубинские эмигранты принялись снаряжать лодки и катера, чтобы самим забрать родственников из Мариэля. В Вашингтоне забеспокоились: морская граница США практически вышла из-под контроля. В итоге Фидель позволил американским катерам и лодкам забрать собравшихся в порту людей — всего около 125 тыс. человек. Большинство из них попали в Майами. К богатым и обеспеченным кубинцам, эмигрировавшим в 1960-е, присоединились простые рабочие и крестьяне, составлявшие большую часть вновь прибывших. Большую, но не всю. Я несколько раз побывал в центре приема беженцев в Майами: сначала сюда прибыла группа бывших уголовников, на другой день — группа проституток, на третий — толпа душевнобольных, которые тут же переполнили психиатрические лечебницы города.
Формирование социального состава кубинской диаспоры в Майами завершилось.
Очередной баркас с кубинскими беженцами прибывает из порта Мариэль (Куба) в Ки-Уэст (штат Флорида, США), апрель 1980 года
Урок 7: Диктатура — это застой
Последняя волна иммигрантов закрепила статус Майами как испаноязычного города. Говорить по-испански стало даже модно. Открывались новые испаноязычные телеканалы, радиостанции и газеты. Чернокожие жители жаловались, что новые пришельцы отнимают у них рабочие места. Белые американцы чувствовали себя неуютно в новой атмосфере.
В январе 1987 года я вновь побывал на Кубе — как раз в очередную годовщину кубинской революции. Кастро выступил с еще одной бесконечной речью, которая на этот раз была полна цифр по производству всего на свете — от цемента до стеклянных бутылок и куриных яиц. Я не пошел его слушать, а вместо этого прогулялся по Гаване. Город пришел в явный упадок: соленый океанский ветер буквально на глазах разъедал старинные здания. Гавана напоминала не город, а старый автовокзал, на котором все ждали поездки в никуда. В старой аптеке «Уолгринс», которую в народе традиционно называли «Десять центов», не продавалось практически ничего. На центральном рынке Гаваны почти не было овощей. Люди носили с собой полиэтиленовые пакеты «на всякий случай», надеясь случайно наткнуться на рынке на дефицитный товар, например, кусок свинины или ананас.
В июле 2006 года я отправился в Гавану туристом. Ко мне постоянно приставали уличные торговцы, предлагавшие ром, сигары, девушек, мальчиков — все что угодно, только бы за доллары. Набережную Малекон оккупировали проститутки, на которых полицейские не обращали ни малейшего внимания. Старинные здания продолжали разрушаться. В воздухе пахло плесенью. Кубинские бейсболисты — гордость нации — продолжали эмигрировать в США за миллионными гонорарами.
А еще, как выяснилось потом, именно тогда, летом 2006-го, Фидель Кастро серьезно заболел и полтора года спустя передал бразды правления своему брату Раулю. Революция завершилась созданием монархической династии…
Урок 8: Диктатура не уходит сама
В декабре 2014-го Барак Обама объявил о намерении снять торговую блокаду с Кубы и восстановить дипотношения. Рауль Кастро приветствовал это решение, но отметил, что коммунистическая партия останется у руля при любых обстоятельствах.
Мама умерла в 1985 году и последнее время почти не вспоминала о Кубе. Иногда она разговаривала с новыми беженцами в Майами, которые резко отзывались о «ньянгарас» (оставшихся на острове кубинцах, которые поддерживали режим Кастро и получали от него подачки), но это была уже та Куба, о которой она совсем ничего не знала.
Тем временем Майами продолжает меняться. Город прирастает новыми небоскребами, кубинские музыканты выступают тут в больших залах перед благодарной аудиторией. Лучший питчер в профессиональной бейсбольной команде города — 22-летний кубинец, которого родители за тысячу долларов тайно переправили в Мексику, а затем в США.
Но в «Маленькой Гаване» — все меньше признаков Кубы. Хоть самую малость разбогатевшие кубинцы давно переехали в пригороды или даже в другие города. На Восьмой улице полно никарагуанских, перуанских, гватемальских и сальвадорских ресторанов. Правда, как и в прежние времена, на своем месте стоит традиционный кубинский плацдарм — ресторан «Версаль» — место, перед которым регулярно проводились демонстрации противников Кастро.
В декабре 2014 старые эмигранты вновь вышли на улицу — на сей раз чтобы протестовать против нормализации отношений с Кубой. Демонстрация была малочисленной. К тому же впервые в истории никто из молодых соотечественников их не поддержал.
«Коммунисты! Ньянгарас!» — кричал на молодого кубинца старик, приехавший в Майами в 60-х.
«Я уважаю ваше мнение», — отвечал ему парень, ожидавший свою порцию жареной свинины у уличного прилавка. Он приехал в Майами 17 лет назад. «Вы можете называть меня коммунистом, хотя я совсем не коммунист, но вы не сможете убедить меня в пользе торгового эмбарго», — разъяснял он пожилому кубинцу.
Кто знает, быть может, этот диалог знаменовал собой начало первого дня в длинной череде дней, которые когда-нибудь, возможно, приведут к полному слиянию двух Гаван — той, кубинской, что для многих осталась в прошлом, с новой, «маленькой», выросшей в Майами. А пока…
Недавно я связался с шестью двоюродными братьями и сестрами и сделал им предложение: а не поехать ли нам всем вместе в этом году в отпуск на Кубу и посетить места, о которых мы слышали в семейных преданиях.
«Спасибо, но мы лучше в Италию», — услышал я в ответ.
Фото: из личного архива автора; Charles Tasnadi/АР, АР Photo
