Пробки в Новочеркасске начинаются в семь утра. Напротив Новочеркасского электровозостроительного завода (НЭВЗ, на 99,99 % принадлежит «Трансмашхолдингу», которым, в свою очередь, владеет РЖД (25 %+1 акция), французская Alstom (25 %+1 акция) и Искандер Махмудов и Андрей Бокарев) вдоль железной дороги километра на два тянется парковка, вся она к восьми часам утра плотно заставлена машинами. Из подземного перехода выныривают безлошадные нэвзовцы и исчезают за дверями проходной. Хмурые рабочие все как один наотрез отказываются обсуждать ситуацию на родном заводе с незнакомым человеком, тем более с журналистом, — боятся. Так завод стоит или работает? «Да работает вроде, — пожимает плечами охранник, пока проверяет документы корреспондента. — Идут же люди, что — не видите?»
С этой «остановкой работы» с самого начала было что-то не так. Местные журналисты знают: о любых неприятностях на заводе редко бывает известно за дверями проходной. Еще 27 января генеральный директор завода Игорь Щедров рассказывал прессе, что коллектив завода с уверенностью смотрит в 2015 год: «Сегодня у НЭВЗа есть заказ на 330 секций электровозов, и работа над расширением портфеля заказов продолжается». В 2014 году был побит рекорд производства — собрано 592 секции электровозов, чистая прибыль за I полугодие составила 3,528 млрд руб. А через два дня все СМИ региона сообщили о том, что завод остановлен, потому что «нет заказов от РЖД», хотя договоренность о производстве 330 секций была достигнута еще в конце 2014 года.
Пресс-служба НЭВЗа сразу же и охотно дала комментарий, хотя категорически отказалась пустить на предприятие. Руководитель пресс-службы Людмила Оберкович рассказала, что завод действительно приостановил свою работу с 1 февраля в связи с отсутствием заказов со стороны главного партнера — ОАО «РЖД». Всем сотрудникам будет выплачиваться 2/3 от тарифной ставки или должностного оклада, а вот о премии, которая составляет 35 % от тарифной ставки, пока можно забыть. «Средняя зарплата на заводе сейчас 30 тыс. руб., так что несложно посчитать, что доход сократится примерно вдвое», — поясняет Оберкович.
Председатель заводского профкома Алексей Милосердный рассказал, что полностью встал электровозосборочный цех, частично — штамповочный, работают только те цеха, у которых остались текущие заказы — «дорабатывают металл». «Подавляющая часть нашей продукции делается для РЖД. Из-за сокращения его программ мы фиксируем падение объемов производства до 90 %. Наши электровозы населению не продашь. Что делать?» — риторически спрашивает председатель профкома.
На конечной остановке около проходной завода водитель маршрутки Марат во время короткого перерыва пьет обжигающий чай из пластикового стаканчика, торопливо курит и недоверчиво оглядывает корреспондента. «Конечно, меньше стало народа, — Марат морщится от кипятка. — Выручка у нас упала. Говорят, их закрывают. Это ****** будет». И уезжает в очередной рейс.
Спасители
10 тысяч семей в одночасье лишаются источника дохода, а собственник завода «Трансмашхолдинг» ждет, когда у заказчика электровозов — РЖД, — появятся средства. «Есть понимание, сколько локомотивов закажет РЖД, но все это пока не законтрактировано — денег нет», — пояснил NT руководитель департамента внешних связей «Трансмашхолдинга» Артем Леденев. При этом, даже если заказчик оплатит полностью контракт на изготовление 330 секций электровозов, о котором так уверенно еще в январе говорил директор завода Щедров, к концу года на заводе все равно планируется сокращение около 2 тыс. человек. По сведениям газеты РБК, РЖД планирует подтвердить свои контракты с поставщиками с 1 апреля. 3 февраля на совещании у Путина в Ново-Огареве было заявлено, что РЖД получит от ВТБ 100 млрд руб. на покупку локомотивов и на инвестиции в инфраструктуру. Вопрос — когда и в каком объеме эти деньги дойдут до новочеркасского завода.
В «Трансмашхолдинге» уверяют, что пока планов по перепрофилированию производства нет, как и нет программ по переобучению и трудоустройству рабочих, которых ждет сокращение. С такой ситуацией предприятие сталкивается впервые с 1990-х годов. Кризис 2008-2009 года на НЭВЗе почти не заметили: на два месяца завод был переведен на четырехдневную рабочую неделю. Тогда спасли 4 млрд руб., потраченных «Трансмашхолдингом» на модернизацию производства.
Сами рабочие НЭВЗа гадают в соцсетях, что все это значит, тревожные разговоры о положении на заводе ведутся не первый месяц. В группе работников предприятия в «Одноклассниках» смысл комментариев сводится к тому, что зарплату снижают, но при этом еще и на работу заставляют ходить. «Как на привязи собаки, работу не пойдешь искать, так как на работу по расписанию)))* Майданом попахивает)))», — пишет пользователь с ником Ольга Терещенко.
Председатель профкома, однако, уверяет, что выводить людей на улицу он не планирует: «Пока еще люди доверяют нам, доверяют власти».
Жертвами расстрела мирной демонстрации по официальным данным стали 24 человека, Новочеркасск, 2 июня 1962 года
Новочеркасский расстрел
«Они что, хотят 62 год возобновить?! У людей кредиты, ипотеки, да вообще — а семьи чем кормить, а????»* — написал в заводской группе в «Одноклассниках» пользователь с ником Дмитрий М.
 |
| Памятный знак на месте
Новочеркасского расстрела, Новочеркасск, февраль 2015 года |
Валентине Водяницкой тогда было 24 года, она работала крановщицей литейного цеха, вышла на протест и потом отсидела пять лет за антисоветскую агитацию. «С чего все началось? С объявления в цеху 1 июня: вышел мастер и объявил, что норма выработки увеличивается, а тариф — нет, — сухо рассказывает Валентина Васильевна, все слезы она выплакала в мордовских лагерях. — Кто-то крикнул мастеру: «А чем мне детей кормить?», тот в ответ: «Иди работай!» Слово за слово, рабочие сели на землю — и все. «Зови начальство!»
Валентина Васильевна до сих пор уверена, что ничего бы этого не случилось, если бы директор завода Борис Курочкин не пошел на открытый конфликт с рабочими, а городское начальство — не перепугалось насмерть: «Все требовали Курочкина. Пошли к заводоуправлению. Рабочие всего лишь требовали объяснений. Это не было сиюминутное раздражение. Мы все знали, ради чего терпим лишения, трудимся в невыносимых условиях. Ведь ничего не было: жилья — не было, жили в бараках, снимали комнаты. Садиков не хватало, многим приходилось нянек нанимать. На все нужны были деньги. Нормы выработки и так были высокие, люди не справлялись, а тут их подняли, а тарифы оставили прежними».
1 июня несколько тысяч человек собрались у здания заводоуправления и митинговали до вечера. «Надо было с нами поговорить, успокоить, а вместо этого директор Курочкин сказал: «Нет денег на сливочное масло — покупай подсолнечное, нет денег на мясо — ешь пирожки с ливером!», — продолжает Валентина Васильевна. А в городе уже стояли танки. Всю ночь в областной центр и Москву шли телеграммы о том, что город захвачен неуправляемой толпой.
«Утром я пришла на завод, но никого не пускали, и я пошла домой», — Валентина Васильевна не видела, как 2 июня расстреливали многотысячную демонстрацию на центральной площади Новочеркасска у здания горисполкома. По официальным данным, погибло 24 человека, но Валентина Васильевна, которая сейчас работает смотрителем городского Музея памяти Новочеркасской трагедии, уверена, что точной цифры до сих пор никто не знает. Решением суда по обвинению в попытке свержения Советской власти, бандитизме и массовых беспорядках семь человек были расстреляны, 105 — отправились в лагеря на срок от 10 до 15 лет. Валентина Васильевна получила «червонец», но вышла досрочно, отсидев половину срока.
Узнав о последних новостях с НЭВЗа, Валентина Васильевна горько улыбается: «Власти нечего бояться. Здесь всех запугали на годы вперед. Поверьте мне».
*Сохранена авторская орфография и пунктуация.
фото: Валерий Матыцин/ИТАР-ТАСС, Елена Романова, novocherkassk.net
