Репродукция карикатуры Виллема на Николя Саркози, опубликованная в Charlie Hebdo, 2 мая 2007 года
Вскоре после трагедии Charlie Hebdo вы сказали, что вас «тошнит от так называемых новых друзей газеты — в том числе Владимира Путина, королевы Елизаветы и Папы Римского»…
 |
| Художник-карикатурист Виллем
|
А какова сейчас обстановка в редакции?
Знаете, я как призрак — захожу, отдаю свой рисунок и немедленно ухожу. Не люблю сидеть в редакции, мне нужна свобода. Когда-то я любил приходить на редакционные летучки — потому что они скорее напоминали вечеринки. Но потом разлюбил. Долгие годы директором редакции Charlie Hebdo был Филипп Валь, с которым у меня не сложились отношения, — он был чересчур авторитарен. Я приходил на работу, забирал свою почту, свежий номер газеты, а потом шел в бистро неподалеку — садился и читал.
Очень многие газеты, журналы и телеканалы по всему миру выразили солидарность с Charlie Hebdo, но очень немногие решились перепечатать ее карикатуры.
Наверное, большинство испугалось экономических последствий — что от них отвернутся рекламодатели (кстати, в Charlie Hebdo никогда не было рекламы). Но есть страны, где такие вещи просто нельзя публиковать по закону. Во Франции можно публиковать все что угодно. Конечно, потом на тебя могут подать в суд, но рисковать все же стоит — я так считаю.
Лично я никогда не получал угроз, хотя газете частно угрожали из-за моих карикатур. Часто на меня подавали в суд. Как-то давно Жан Мари Ле Пен написал на меня заявление, я уже даже не помню, по какой причине. Каждый раз, когда на меня кто-то подавал в суд, я жалел, что не сделал рисунок еще жестче и острее.
Про Charlie Hebdo часто говорят, что это один из последних идейных оплотов мая 1968 года.
Действительно, у Charlie Hebdo сохранился дух той анархической свободы, хотя большинство сотрудников нынешней редакции родились уже после 68-го. Это тем более забавно, что нас (сотрудников редакции. — NT) теперь охраняет полиция… У меня от того периода остались великолепные воспоминания — каждый день у нас был праздник, мы веселились, делали всякие глупости. Редакция тогда умещалась в комнатушке на улице Монтолон в 9-м округе Парижа. Я только приехал из Голландии и делал вид, что понимаю французский, хотя ни черта не понимал. Поэтому даже не могу сказать, о чем мои здешние коллеги все время между собой разговаривали — мы понимали друг друга через рисунки. Помню, однажды в редакцию пришел один карикатурист из Швейцарии. Он делал очень хорошие рисунки и хотел постоянно сотрудничать Я ему тогда сказал: «Ну уж нет, у нас уже есть один человек, который пишет по-французски с ошибками».
Примерно в то же время я начал работать в журнале Hara-Kiri, который, сейчас уже можно об этом честно сказать, не отличался хорошим вкусом. Ну а потом мы все вместе с Оноре, Кабю, Волински (Жорж Давид Волински, известный художник-карикатурист, погиб 7 января. — NT) и другими основали Charlie Hebdo. Это было торжество бурлеска — веселого, задиристого… Долгое время мы думали, что май 68-го навсегда раскрепостил сознание людей. Но сегодня нужно признать: все получилось ровно наоборот — ситуация для творческого духа стала в прямом смысле слова смертельно опасной. Теперь тебя, например, могут запросто убить за карикатуры. В конце 60-х, уверен, попросту не нашлось бы людей, готовых прийти в редакцию и расстрелять карикатуристов.
Но почему такое стало возможным сейчас?
Не знаю. Такое ощущение, что идет восстание клерикалов. Мы ведь в последнее время получали угрозы не только от мусульман, но и от католиков-интегристов, ортодоксальных иудеев. Общество становится все более закрытым. Вчера, например, мы вместе с женой ехали в такси. Шофер-мусульманин сначала очень резко высказывался про Charlie Hebdo. Я стал говорить с ним, объяснять какие-то вещи. К счастью, к концу поездки мы уже смеялись и шутили. Хорошо, что пока еще остается возможность хотя бы вместе посмеяться. Но с людьми стало тяжелее говорить — люди напичканы доктринами. Все, что мы можем делать, это продолжать рисовать, освобождать людей от власти доктрин и догм при помощи смеха. Вы скажете: «Это утопия». Пусть так, но других вариантов нет.
Проблема в том, что во Франции хватает идиотов. На некоторые мечети после 7 января нападали так называемые «сторонники Charlie Hebdo» — а эти люди на самом деле не имели с нами ничего общего. Вокруг насаждаются исламофобия и антисемитизм — и кажется, что дальше будет только хуже.
Недавно Плантю* * Известный художник-карикатурист, его карикатуры постоянно появляются на первой полосе газеты Le Monde. заявил, что современные редакции боятся карикатуристов. Вы согласны с этим?
Плантю — милый добрый парень, и вряд ли найдется редакция, которая испугается его работ (смеется). Но я должен отметить, что Плантю делает очень важную работу — он помогает карикатуристам в других странах, которых преследуют, которым угрожают, — а таких сейчас много, например, в Тунисе. Помогает материально и морально — организуя кампании поддержки.
Что же касается страха перед карикатурой… Я понимаю, что Плантю имеет в виду. Карикатурист — это такая порода неукротимого зверя. Можно ведь вырезать слова из статьи, но из рисунка-то ничего не вырежешь.
Конечно, и среди нас есть те, кто соглашается на разного рода уступки, исправно ходит на все совещания с начальством, послушно принимает любые идеи редакторов… Но поступать таким образом — значит идти против сути профессии. А суть ее в том, что нужно в любой ситуации оставаться свободным.
Что станет с Charlie Hebdo после убийства ведущих карикатуристов издания?
Без сомнения, убили лучших. Но, слава богу, живы Люз, Риc, Катрин и Коко — они смогут продолжить начатое дело. Я им помогу в этом.
* Виллем приехал во Францию из родной Голландии в разгар революции мая 1968 года и остался в Париже. Вскоре начал сотрудничать с основанным художником Жаном Кабю (он также был убит 7 января) сатирическим журналом Hara-Kiri, который позже перерос в Charlie Hebdo. Вообще, Виллем был постоянным автором многих парижских изданий, но регулярно сотрудничал только с двумя — Libération и Charlie Hebdo.
Фото: Charlie Hebdo, PIERRE DUFFOUR/AFP
