 |
| Анна Нейстат полагает, что то,
что происходит в России, это — страшно |
На этом удручающем медиафоне происходит резкое снижение протестной активности, людей охватила апатия: идет ли наступление на права медработников, давят ли на правозащитные организации — общество не реагирует никак. За последний год огромное количество моих друзей либо уже уехали за границу, либо собираются это сделать: они не видят возможности растить детей в России, делать здесь что-то полезное.
Растет количество сфабрикованных дел, а также дел по свежим «запретительным» статьям, которые раньше не использовались, взять хотя бы закон, обязывающий НКO регистрироваться в качестве иностранных агентов. Или закон о государственной измене. Речь не о том, что завтра начнутся массовые репрессии и по этому закону станут хватать каждого второго. Нет, такие законы используются в сугубо прагматических целях: достаточно нескольких заведенных дел, чтобы остальным неповадно было. Что уже и происходит в России. И это — по-настоящему страшно. Как и то, что давление на правозащитников не встречает никакого общественного сопротивления. Думаю, власти продолжат линию на закрытие правозащитных НКО. Зачем терпеть у себя в стране правозащитников, если без них значительно удобнее?
Есть ли у Amnesty текущие проекты в России?
Мы стараемся заниматься правозащитным образованием, но дается это очень сложно. Напечатали учебник по правам человека, но продвинуть его в школы — задача неразрешимая: нужно одобрение Минобразования, а получить его нам не удается.
Что известно экспертам Amnesty об участии российских военных в конфликте на Украине?
Мы делали попытку приоткрыть завесу тайны над похоронами российских солдат — как раз после той истории в Псковской области. Попытались связаться с больницами, с родственниками военнослужащих — и повсюду натыкались на непробиваемую стену. Даже на условиях анонимности люди не соглашались с нами разговаривать.
С другой стороны, мы не имеем права выходить за рамки нашего мандата. Поясню, о чем речь. В принципе, любая страна имеет право посылать своих солдат на войну. Наверное то, что я скажу, покажется циничным, но гибель российского военнослужащего в ходе вооруженного конфликта на Украине не является нарушением прав человека: гуманитарное право касается гражданского населения.
В докладе, который представляет Amnesty, содержатся и данные мониторинга по Украине. Как там сейчас обстоит ситуация с правами человека?
Поначалу новые украинские власти действовали на этом поле вполне в демократических рамках, но по мере того, как накалялась ситуация в зоне вооруженного конфликта, это получалось у них все хуже и хуже. Пошли аресты журналистов, которые работали как в зоне АТО, так и вне ее. Моя коллега из Human Rights Watch Татьяна Локшина в эфире популярного украинского телеканала «Громадське ТВ» в очень нейтральной форме пыталась рассказать о незаконных действиях украинских военных в отношении мирного населения и была грубо выведена из эфира журналистом Данило Яневским (после этого инцидента Яневский решением руководства «Громадьске ТВ» был отстранен от эфира на три месяца. — NT).
Главное отличие украинской ситуации с правами человека от российской — на Украине власти пока еще готовы к диалогу. Каждый раз, приезжая в Москву, мы запрашиваем встречи с президентом, премьером, с представителями МИДа, но все, кроме омбудсмена Эллы Памфиловой, отказываются с нами встречаться.
На Украине ситуация совершенно иная. В сентябре прошлого года мы представляли в Киеве очень критический по отношению к украинским военным доклад — о действиях добровольческих батальонов. У нас были встречи с премьер-министром, с генпрокурором, с военным прокурором, и эти контакты продолжаются до сих пор. Понятно, что для Украины добровольческие батальоны — чувствительный вопрос, но результатом наших встреч было не «мы разберемся, до свиданья», а «предоставьте нам сведения, мы будем проводить расследование». И, по словам украинских коллег, власти действительно начали расследования по конкретным фактам похищений людей в зоне конфликта, о которых мы говорили. Когда я встречалась с военным прокурором, было ощущение, что я говорю с человеком, которому не все равно.
В России же в последний раз мы обращались к российским властям насчет Игоря Каляпина (глава Комитета против пыток. — NT), в связи с нападением на мобильную группу в Чечне. Написали письмо президенту Путину с копией в Главное следственное управление по Северо-Кавказскому округу Следственного комитета. И получили ответ: эти вопросы не относятся к компетенции Следственного комитета, обращение направлено в МВД.
А если бы вы встретились с представителями российской власти, что бы вы им посоветовали?
Мне кажется, они ничего не выигрывают от постоянных нападок на неправительственные организации и получают в ответ только возмущение международного сообщества. Это бесполезная трата сил, времени и денег.
Фото : Artyom Geodakyan/ITAR-TASS, РИА НОВОСТИ
