В пример Яровая привела Украину: по ее словам, там «под видом борьбы с коррупцией была разрушена вся система государственной власти». И, между прочим, Яровая — не первооткрыватель темы. Чуть раньше прокремлевский политолог Олег Матвейчев в интервью газете «Пермская трибуна» сказал следующее: «Нет такой внутренней угрозы, как коррупция. Это надуманная чушь, пришедшая к нам с Запада». И добавил: «Все разговоры о коррупции — это способы дестабилизации нашей внутриполитической ситуации». До него в том же ключе высказывался заместитель министра внутренних дел Игорь Зубов: «Все цветные революции во всех странах начинались под лозунгом борьбы с коррупцией». То есть мы, очевидно, имеем дело с некоторым трендом.
Во-первых, это просто смешно: глава комитета по борьбе с коррупцией говорит об опасности борьбы с коррупцией. Запрет на критику коррупционеров приравнивается к защите суверенитета, а критики (пофамильно понятные) оказываются главными врагами страны. То есть любые громкие слова, произносимые государственными людьми, теперь можно воспринимать как прикрытие банального желания побольше украсть.
Но тут есть и более серьезный момент: государство собственных коррупционеров время от времени показательно карает (вспомним недавний арест сахалинского губернатора Хорошавина, например). В системе государственного управления коррупция — одновременно и теневая льгота для чиновника, и особый инструмент обеспечения его лояльности. Возможность украсть подразумевает возможность сесть в случае нарушения принятых правил. А значит, коррупция в стране фиктивных институтов — едва ли не единственный эффективный институт.
И это делает понятным гнев людей государственных на людей обычных в случае, если обычные решают бороться с коррупцией самостоятельно. Внутри их логики такие попытки — не стремление улучшить страну, а покушение на главный механизм власти.
