Блокировки в определенной степени отвечают закону «Об информации». Там четко прописано: генпрокурор, обнаружив в сети призывы к экстремистским действиям, должен уведомить Роскомнадзор, который обязан незамедлительно ограничить доступ к этим сайтам. Но общим принципам права и Конституции такие блокировки не соответствуют — это ограничение конституционного права на свободу мнения. А ограничение конституционного права не может быть произвольным. Блокировки также противоречат закону «О СМИ»: закрыть сайт СМИ возможно лишь в двух случаях — по решению учредителя или по решению суда. О внесудебной блокировке в законе не говорится. Есть еще «закон Лугового» (Федеральный закон № 398-ФЗ от 28 декабря 2013 года), позволяющий Генпрокуратуре заблокировать информационный материал, который прокурор считает призывом к экстремистской деятельности. Это фактически означает признание материала экстремистским. Но есть отдельный закон, в котором четко сказано, что это возможно лишь по решению суда.
Можно ли предугадать, что именно вызовет вопросы контролирующих органов?
Формулировки законов настолько широкие, что предугадать со стопроцентной уверенностью нельзя. Можно говорить о темах, которые влекут за собой наибольшие риски. Это освещение публичных мероприятий, за что пострадали «Грани» и «Ежедневный журнал», вопросы, связанные с религией. Критерии признания материалов оскорбляющими чувства верующих очень расплывчаты, к тому же такое оскорбление могут расценить как экстремизм. В январе Роскомнадзор выпустил пресс-релиз о том, что любые карикатуры на религиозные темы могут быть расценены как проявления экстремизма. Строго говоря, иллюстрированная сказка Пушкина «О попе и о его работнике Балде» может быть признана экстремистским материалом, потому что поп довольно карикатурно, на мой взгляд, выглядит. Обсуждение всего, что связано с нетрадиционной сексуальной ориентацией, как сформулировано в законодательстве, тоже зона риска.
Есть ли способ снизить риски?
Можно их минимизировать. Будут ли они проявлением самоцензуры — это философский вопрос. Нужно понимать, какие темы рискованные, нужно отслеживать список экстремистских материалов на сайте Министерства юстиции. Нужно просто знать перечень оснований для внесудебной блокировки, приведенный в законе «Об информации», хотя он тоже достаточно широкий — призывы к несогласованным акциям, экстремизм, детское порно, пропаганда наркотиков.
Этот закон позволяет включать в черный список любую информацию, за распространение которой грозит уголовная или административная ответственность. Есть у нас, например, уголовная ответственность за призывы к нарушению территориальной целостности Российской Федерации: запрещенной к распространению может стать статья, в которой обсуждается законность присоединения Крыма к России. Еще пример: метадоновая терапия. Сайт фонда им. Андрея Рылькова заблокировали по требованию ФСКН за публикацию документов ВОЗ и Управления ООН по наркотикам об эффективности заместительной терапии. Законом запрещена пропаганда наркотиков, но мы не можем понять, что будет признано пропагандой, и вынуждены говорить, что тема сама по себе рискованная.
Сейчас расширяется круг запрещенной информации и упрощается механизм ее блокировки, а возможность судебного противодействия в силу нынешнего состояния судов неэффективна.
