Теплицы, в которых выращивают фрукты и овощи, Исландия
Минимизировать свою зависимость от иностранных продуктов — мечта, реализовать которую хотели бы правительства почти всех стран мира независимо от идеологии и континента. Не очевидно только, как эту мечту осуществить. Добиться успехов в этой области без серьезного государственного вмешательства удавалось всего нескольким странам — Австралии, Аргентине, Таиланду, Новой Зеландии. В остальных же государство вмешивалось и вмешивается в развитие аграрного сектора активнее некуда, но результаты получаются самые разные — от удивительных успехов, которые, кажется, опровергают законы не только экономики, но и физики, до краха, разорения и массового голода.
Сытый остров
Исландия — удивительный пример удачного замещения аграрного импорта в истории человечества. О ней последней подумаешь, что образцовой историей успеха в такой отрасли может быть холодный скалистый остров на Полярном круге, где полгода темно, а средняя дневная температура даже в июле в южных районах не поднимается выше +15 градусов по Цельсию. Какое там вообще может быть сельское хозяйство, тем более импортозамещающее?
И тем не менее оно там есть и процветает. Примерно две трети стоимости потребляемых исландцами продуктов — отечественного производства. Это хороший показатель для крупной европейской страны, а для небольшого северного острова — просто выдающийся.
Исландцы начали всерьез задумываться о замене иностранных продуктов отечественными в 80-е годы, когда обнаружили, что уровень благосостояния нации сильно вырос, и жить на одной баранине, картошке и селедке, как раньше, уже никто не хочет. Но отдавать значительную часть ВВП за границу, оплачивая продуктовый импорт, тоже не хотелось. Поэтому исландское правительство решило выжать из сельского хозяйства острова все, что только возможно.
Государственная поддержка аграрного сектора в Исландии идет по распространенной схеме. В основном это прямые доплаты фермерам из бюджета — государство платит им просто за то, что они фермеры и производят какую-то еду. Плюс госсубсидии на оплату электричества и внедрение новых сортов и пород, на маркетинг и производство приоритетных видов продукции. Все это дополняется минимальными, гарантированными государством закупочными ценами и высокими пошлинами на импорт тех товаров, у которых есть отечественные аналоги.
Благодаря активному использованию всех этих мер за последние 20 лет Исландия стала крупным производителем самых разных видов сельхозтоваров, которых раньше там отродясь не бывало. Например, годовой урожай зерновых в 1992–2012 годах вырос в 40 раз, с 400 тонн до 16 тыс. тонн. Производство помидоров — почти с нуля до 1,5 тыс. тонн (три четверти от национального потребления), производство огурцов — с нуля до 1,8 тыс. тонн (90 % национального потребления).
По сравнению с началом 90-х годов в 6 раз выросло производство мяса птицы, в три раза — свинины, в два раза — говядины. В геотермальных теплицах Исландия стала выращивать болгарский перец, клубнику и даже собственные бананы. Хотя последние потом вычеркнули из приоритетов — из-за полярной ночи на вызревание уходит полтора-два года, а такие расходы не в состоянии потянуть даже исландский бюджет.
Понятно, что бананы — крайний случай, но и в целом исландская политика аграрного импортозамещения — это очень дорогое удовольствие. Например, на пике, в 2005 году, госрасходы на сельхозполитику составили $255 млн, при том что на тот момент в сельском хозяйстве страны было занято 10 600 человек. То есть выходит по $2000 поддержки на человека в месяц. А если учесть, что все население Исландии около 320 тыс., то получается, что каждому жителю вдобавок ко всем прочим социальным пособиям можно было бы дарить почти по тысяче долларов на еду в год.
В Евросоюзе, который славится своими щедрыми аграрными субсидиями, в среднем доля господдержки в итоговой стоимости продукции составляет 23 %. Это много, но в Исландии она в два раза выше — 47 %. И тут неизбежно возникает вопрос, насколько оправдано такое расточительство? Главные торговые партнеры Исландии — это Евросоюз, Норвегия, Канада, США. Все это страны стабильные и предсказуемые, и у исландцев с ними прекрасные отношения. Не разумнее было бы закупить все то же самое по дешевке за границей, а остаток потратить на что-нибудь более полезное, чем теплицы с клубникой за Полярным кругом?
Естественно, однозначного ответа тут быть не может, но сами исландцы считают, что нет, не разумнее, и не из одного только упертого пат-риотизма. Аграрное импортозамещение уже доказало на практике полезность для Исландии. Когда в 2008 году рухнула финансовая система страны, вместе с ней на дно последовала и исландская крона. За несколько месяцев ее курс к доллару упал с 60 до 140 крон, и остается на уровне 120–130 до сих пор. С курсом евро произошло примерно то же самое. А вслед за обменными курсами должны были взлететь и цены на импортные товары, особенно на еду.
Если бы бόльшая часть продуктов питания в Исландии была импортной, то к проблемам с валютной ипотекой, краху на рынке недвижимости и банкротству всех трех исландских банков добавилось бы еще и двукратное падение покупательной способности зарплат. Но этого не произошло. Конечно, в 2008–2009 годах инфляция в Исландии сильно ускорилась. Но сильно — это по исландским меркам, до 12 % в год. А потом начала быстро падать и сейчас составляет всего 3 %. Чтобы добиться такого результата, исландцам много лет приходилось отдавать значительную часть своих налогов на поддержку фермеров, но оказалось, что как минимум часть этих инвестиций потом вернулась обратно, причем в самый подходящий момент.
Голодный остров
Успешный опыт Исландии может создать иллюзию, что государственное вмешательство в сельское хозяйство — штука исключительно полезная. Взял стандартный набор мер по поддержке фермеров, зарядил в них бюджетных денег, и пожалуйста — можно «импортозаместить» хоть бананы за Полярным кругом. Получится недешево, но в трудную минуту обязательно окупится.
В реальности история знает куда больше случаев того, как государство, неуклюже пытаясь что-то наладить в сельском хозяйстве, делало ситуацию катастрофической даже в самых благоприятных природных условиях.
Как и многие другие страны Азии, в середине ХХ века Шри-Ланка пережила демографический взрыв и к 70-м годам поняла, что не в состоянии прокормить свое население даже на самом базовом уровне. И это несмотря на влажный экваториальный климат, прорытую еще в начале нашей эры сложную систему ирригации и три урожая в год. Вроде и населения Шри-Ланки тогда было всего 12 миллионов, и территория — примерно такая же, как у Чехии или Австрии, но даже по рису при рекордном урожае удавалось покрыть внутренние потребности всего на 75 %.
Чтобы избежать массового голода, государству тогда приходилось тратить на субсидирование продуктов питания около 10 % ВВП. Причем значительная часть этих субсидий доставалась иностранным производителям, потому что собственное сельское хозяйство не справлялось, и еду приходилось активно завозить.
Парадоксальным образом сельскохозяйственная продукция тогда доминировала не только в импорте, но и в экспорте Шри-Ланки. Просто ввозили в основном рис, которого не хватало, а вывозили — чай, напиток колонизаторов, которым не наешься. Это расхождение и подсказало ланкийскому правительству вроде бы логичное решение аграрной проблемы.
Программа для импортозамещения напрашивалась сама: раз в стране чая столько, что хватает на полмира, а риса — вечный дефицит, то надо просто чуть-чуть подправить пропорцию между этими культурами. Передать часть плодородных земель от чая под рис.
В 1972 году правительство Шри-Ланки объявило о проведении земельной реформы. У всех собственников, кто владел на острове землями площадью более 50 акров, изымалось все, что превышает этот порог, чтобы потом передать изъятое малоземельным крестьянам. Формулировки в законе были общие и без дискриминации, но всем и так было понятно, что потеряют от этой реформы в основном британские компании, занимающиеся производством чая, а приобретут — ланкийские крестьяне, которые будут выращивать дефицитный рис. Отличное решение, которое не может не сработать.
И действительно, производство чая после земельной реформы сильно снизилось. Вместе с ним снизились и экспортные доходы Шри-Ланки, потому что в начале 70-х на чай приходилась почти половина экспорта страны. Падение было такое, что к 1975 году ланкийский экспорт составлял всего 40 % от показателей начала 60-х годов (сравнение проведено с учетом инфляции).
Но производство риса тоже упало. Потому что мелкие крестьянские хозяйства с их архаичными технологиями оказались не способны внести серьезный вклад в производство, а крупные хозяйства были уничтожены земельной реформой. К тому же для лучшей управляемости аграрного сектора власти Шри-Ланки ввели госмонополию на закупку риса у крестьян, однако устанавливаемые чиновниками цены никак не поспевали за рыночными, что делало производство риса невыгодным. В результате, вместо того, чтобы увеличиться, годовой урожай риса в стране в 1970–1975 годах упал почти на 30 %. От гуманитарной катастрофы Шри-Ланку спасло то, что в 1977 году на очередных выборах к власти пришла оппозиция, которая отменила госмонополию на закупку риса и начала обратную приватизацию чайных плантаций.
Руководство Шри-Ланки действовало грубыми, но схожими с Исландией методами. Ланкийские власти также защищали отечественных производителей риса с помощью ограничений импорта, субсидировали их если не деньгами, то предоставлением новых земель, вводили гарантированные государственные закупочные цены. Но результаты получились ровно противоположные.
Дело не в методах поддержки отечественного сельского хозяйства, которых не так много, и все они давно известны, а в том, кто эти методы применяет. Дело в качестве бюрократии, которая собирается организовывать это аграрное импортозамещение. Если качество на уровне Исландии, то можно заняться производством клубники на крайнем севере.
Фото: blog.lenstraveler18.com
