«С тех пор, как с немецкого баклофена мы перешли на российский, стало заметно хуже, появились дополнительные симптомы: судороги, непроизвольные движения мышц», — Алан Фидаров, полуседой мужчина кавказской внешности, лет сорока, ставит пустую зарубежную бело-синюю коробку на стол. «Привезенных с собой из Германии препаратов хватило меньше чем на год. Заказать официально в России немецкие таблетки невозможно, поскольку они не сертифицированы, а возить нелегально в сумках стало некому — кризис», — мрачно рассказывает он. Здесь, в двухкомнатной квартире на окраине столицы Алан живет вместе со своим 12-летним сыном Давидом. Квартиру снимает Фонд помощи «Вера», четыре года назад Давид получил черепно-мозговую травму и с тех пор пребывает в «вегетативном состоянии» — поражена большая часть мозга. Два года лечения за рубежом обошлись недешево, пришлось продать собственное жилье в Москве, ехать домой в Осетию бессмысленно: там нет врачей, способных оказать ребенку необходимую помощь.
Дистонические атаки прекратились только тогда, когда дозу российского аналога повысили в два раза. «Врачи сперва не хотели признавать, что это из-за таблеток, говорили, что они идентичны, но в итоге признали наши подозрения», — Алан мрачно показывает отечественный пузырек. И добавляет равнодушно: «Но других нет».
Три пути
Еще в феврале правительство РФ опубликовало постановление об ограничении допуска медицинских изделий, происходящих из иностранных государств. Теперь закупать для больниц и поликлиник зарубежные препараты и оборудование, если кроме иностранного производителя на конкурс поданы хотя бы две заявки от российских производителей, нельзя.
В случае с лекарствами для импортозамещения существует только три пути: создавать собственные препараты, купить технологию на Западе или разработать технологию самим, сохранив формулу уже известного действующего вещества.
Первый путь — самый дорогостоящий и потому самый маловероятный, ведь разработка одного нового лекарства обходится в среднем в $1–2 млрд. Второй — экономнее, но производственная площадка должна соответствовать международным стандартам. По мнению члена Научно-экспертного совета по здравоохранению при Совете Федерации Виталия Омельяновского, таких в стране около 30 %.
Если выбран третий путь — технология производства не покупается, а разрабатывается на месте, — то свойства препарата могут существенно измениться. Единственный выход — перенос зарубежного производства в Россию (так называемая локализация). Сейчас локализованные продукты занимают на рынке около 10 %. К 2020 году их количество может возрасти. Но санкции и кризис грозят заморозить приход новых производителей. «Некоторые уже столкнулись с проблемами ввоза в страну высокотехнологичного оборудования из Европы», — рассказывает генеральный директор DSM Group Сергей Шуляк.
На игле
С медицинской техникой дела обстоят еще хуже. В России почти не производится конкурентоспособных приборов и расходных материалов. Доля импортных катетеров в России составляет 96 %, инъекционных игл — 89 %, зондирующих инструментов — 100 %, на российском рынке нет отечественных операционных столов, (100 % привозят из-за границы). Этот перечень можно продолжать долго (протезы, коляски, рентгеновские и ультразвуковые аппараты).
«Мы слишком увлеклись зарубежными товарами. Это привело к тому, что большинство российских производств обанкротилось», — говорит Виталий Омельяновский. С ним соглашается Александр Смирнов, заместитель председателя Комиссии РСПП по фармацевтической и медицинской промышленности: «Раньше отечественная медицинская промышленность практически на 100 % обеспечивала систему здравоохранения. Для такой страны как Россия важно иметь свою мощную медицинскую промышленность. Это вопрос социального благополучия и безопасности государства». Но в какую сумму обойдется модернизация производства лекарств и медицинской техники в масштабах страны, не взялся предположить ни один из экспертов, с которыми побеседовал NT. По словам Шуляка, на модернизацию только трети фармакологических производств за 7 лет ушло около $1,5 млрд инвестиций: как зарубежных, так и государственных.
С точки зрения врачей, картина выглядит иначе: «В нашем учреждении я не видела ни одного российского катетера и считаю, что это правильно», — безапелляционно заявляет зав. отделением нейрологии ФГБУ «ФНКЦ детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Дмитрия Рогачева» Элла Кумирова. По ее мнению, российские аналоги проиграли западным не потому, что врачи чем-то «увлеклись», а потому что техника и расходные материалы отечественного производства хуже по качеству.
Поспешное решение
«Когда я был директором Европейского медицинского центра, российского оборудования у нас не было вовсе. Оно не соответствует современным требованиям», — говорит генеральный директор компании «Клиник Менеджмент Групп» Артем Гапеев. Избегают пользоваться российскими материалами и благотворительные фонды, покупающие подопечным капельницы и зонды на собственные, а не на бюджетные деньги: «Российские зонды приходится слишком часто менять, их введение причиняет ребенку боль, мы не можем их использовать», — рассказывает Лида Мониава, известный блогер и менеджер благотворительного фонда «Вера». Кроме зондов, по ее словам, для ухода за детьми непригодны российские трахеостомические трубки, перевязочные материалы, аспираторы… и даже иглы.
«Я не могу ответить, почему у нас не делают нормальных игл. Истребитель могут, а инъекционную иглу — нет. Все покупают зарубежные только потому, что российские после четырех стерилизаций ржавеют», — говорит Гапеев. По его словам, в рамках модернизации клиник, которая производилась в Москве, российская техника почти не закупалась. «Как вы думаете, почему?» — риторически спрашивает Гапеев. «Правительство не работает на оборудовании, его решения зависят от лоббистских усилий различных групп, но конечным заказчиком является все-таки врач. Вот когда хирург скажет, что он может использовать для проведения операций отечественную эндоскопическую стойку, можно будет говорить об импортозамещении, но не раньше», — убежден он. Уже сегодня многие пациенты вынуждены самостоятельно привозить необходимые им лекарства и материалы. Увы, технику провезти незаметно в ручной клади невозможно. Будет ли новая российская техника соответствовать современным стандартам — пока сказать сложно. Но многие эксперты сходятся во мнении, что в отсутствии конкуренции с западными образцами — вряд ли. И именно поэтому с тотальным замещением пока стоит повременить.
